Исключённый из партии «Правое дело» миллиардер Михаил Прохоров увяз в обвинениях столичных средств массовой информации. Якобы он пытался внедрить в  партийную жизнь те же схемы, которые он с успехом применяет в бизнесе, считая партию большой убыточной корпорацией. Может, управление страной всё-таки должно содержать в себе черты бизнес-стратегии или эти понятия равнозначны? Попытаемся разобраться.

Тот, кто флиртует с инфляцией, будет вынужден обручиться с ней. 

 Итак, вступление субъекта в экономические отношения возможно только шестью известными способами:

1. захват источников благ;
2. отбирание источников благ;
3. отбирание источников хозяйственных благ по праву доминанта (суверен, бандиты, государство – в форме налога);
4. попрошайничество;
5. воровство;
6. обмен в форме обмана (торговля, бизнес в чистом виде).

По мнению людей из московской бизнес-элиты Прохоров — не самый лучший бизнесмен. Он получил свои блага двумя способами из шести вышеперечисленных. Хотя, как говорится в одной шутке: всё легально, если сотня бизнесменов решит это делать. Поскольку Михаил Прохоров вращался в правильной среде, то усвоил лучшие управленческие бизнес-стратегии. Только однопартийцы не успели прочувствовать применение этих стратегий внутри партийной системы. Но речь не об этом. 

Законы, принимаемые в Государственной Думе РФ, с точки зрения экономики делятся на:

1. ухудшающие бюджет,
2. улучшающие бюджет
3. на него не влияющие, (то есть система находится в состоянии покоя или стабильности).

Политика стабильности, избегания всех возможных рисков всегда будет противоречить политике экономического развития, потому что развитие — принципиально нестабильная, неравновесная вещь.

Запад потому и стал Западом, что вёл рискованную политику развития, не подкладывая подстилку на каждой кочке. Американский экономист, лауреат Нобелевской премии по экономике Пол Кругман на этот счёт сказал: «Не слушайте тех, кто утверждает, что жёсткие меры по стабилизации бюджета помогут успокоить компании и потребителей, и они начнут больше тратить… Те, кто требует сокращения расходов, подобны средневековым знахарям, которые лечили больных кровопусканием…».

Почему западники так думают? Потому что уверены: рано или поздно их хозяйство оживёт, включив в оборот инициативу их наций. И нам нужно думать так же. В хорошей компании работают по тому же принципу — мнение каждого работника по какому-либо вопросу — важно. Каждый смотрит на проблему по-своему, и правильное решение может прийти с любой стороны.

В России сегодня сложилось согласие по поводу необходимости огромных инвестиций в нашу экономику. Государство и крупные рыночные игроки уже фактически закончили волну перераспределения активов в инфраструктурных отраслях, которые будут главными получателями денег новой инвестиционной волны. Теперь её надо начать, и от неё выиграют все — и крупный бизнес, и средний, и малый. Однако для того, чтобы начать её в полную мощь, политики должны перестать думать, что государство — это груда барахла, которую надо беречь. Они должны заставить государственные институты выполнять поставленные перед ними задачи и брать на себя все риски, которые положены развивающемуся государству.

Управленцы так и поступают — принимают и выполняют управленческие решения, направленные на снижение вероятности возникновения неблагоприятного результата и минимизации возможных потерь, вызванных его реализацией. Поэтому специалистам Минфина необходимо путём продуманного распределения инвестиционных вложений в инфраструктурные отрасли минимизировать отклонения доходности бюджета от ожидаемого показателя. Выявить риск и оценить вероятности его реализации и масштаба последствий, определить максимально-возможный убыток и так далее. 

Смылись наши денежки!

В любом деле всегда есть доход и расход, разница между ними называется прибылью, которую можно тратить на:

• дальнейшее развитие;
• удовлетворение своих насущных потребностей или роскошь;
• социальные мероприятия и прочее.

Если на предприятии капитал всегда в обороте и приносит доходность, то государство предпочитает деньги откладывать. Поэтому симптомы экономического заболевания России, а оттуда и долговых проблем, нужно искать в другом месте. Об этом ниже.

Политика предприятий в отношении долговых обязательств, например, перед компаньонами или собственными сотрудниками, несколько иная. Адекватный руководитель не станет в счёт долга своей компании понижать работникам зарплату (это равносильно повышению налогов государством). Изначально долга, возможно, можно избежать путём аренды, например, техники, а не закупки собственной или с помощью аутсорсинга, (передать часть хозяйственной собственности на обслуживание другим организациям, что в стране и происходит с электроэнергетикой и жилищно-коммунальным хозяйством). Можно пойти другим путём — ликвидировать предприятие. 80 существующих предприятий, приносящих 20% прибыли — содержать ни к чему. Рентабельнее такая схема — 80% прибыли от 20 предприятий.

Что касается государственного долга, то он в ближайшие три года будет стремительно расти. Поводом же для панических комментариев в СМИ стал пассаж из «Основных направлений долговой политики»: авторы документа рассуждают, что если цена нефти упадёт до 60 долларов за баррель, то объём дефицита бюджета вырастет более чем в два раза, а объём госдолга через три года превысит 30% ВВП; тогда не поможет даже увеличение объёмов заимствований – придётся тратить средства Резервного фонда, что чревато значительными осложнениями долговых проблем в более отдалённой перспективе, а кроме того придётся увеличить налоги.

Дело вот в чём. Находящийся в США Резервный фонд страны, формируется за счёт нефтегазовых доходов федерального бюджета РФ и доходов от управления средствами Резервного фонда. Но, по мнению многих специалистов в области экономики, нефтяные доходы — не падают с неба, и что если вложить эти деньги в Россию, то будет инфляция, поэтому надо их отсылать за границу.

Что такое нефтяные доходы? Это – те самые налог на добычу полезных ископаемых, акцизы, то есть налоги, которые вложены в цену энергоносителей. Энергоносители делают дорогими на внутреннем рынке, изымая, таким образом, деньги из сельского хозяйства, из карманов граждан, из всей сырьевой экономики, и вроде как эти деньги не наши, и поэтому их надо послать заграницу. В зарубежной финансовой системе «наши» деньги прокручиваются, увеличиваются в объёме и возвращаются российскому же бизнесу, у которого они были отняты, под проценты. А российский бизнес визжит от восторга, потому что гораздо приятнее брать кредит под 6-10 процентов, чем под 13-15 процентов.

Государство — это механизм, создающий правила игры для бизнеса и охраняющее его от желающих откусить от этого пирога лакомый кусок. Если правила игры не в пользу бизнеса, либо его передаивают или нарушают эти правила, то бизнес хиреет.

Тогда, после какого слова нужно поставить запятую: «копить нельзя вкладывать!»?

Как быть дальше?

Стабилизационная финансовая политика — это экономическая болезнь всей нации. «Консенсус сдерживания» ведёт нас по ложному пути надежды на внешние инвестиции, которые априори не могут быть достаточными для обеспечения роста в России. Должна быть совместная политика государства и государственных банков и компаний, которая формирует крупные зоны спроса на подконтрольных им рынках. Речь идёт и о строительстве недвижимости, транспортных магистралей, и о модернизации электроэнергетики, и о развитии здравоохранения. Только на какие средства будет осуществлено это развитие, и какие риски готово брать на себя государство, чтобы создать эти мощные зоны экономического роста?

На наш взгляд, мотором создания этих рынков должны стать облигационные займы госкомпаний и Минфина, финансируемые на старте, прежде всего, государственными банками, которые, вместо того чтобы демпинговать (продажа товаров по искусственно заниженным ценам, - прим. авт.,) могут позволить себе пойти на долгосрочные инвестиции с невысокой доходностью. Но проблемой в этом вопросе, может стать та же долговая яма, в которую попали госкомпании, участвовавшие в облигационных займах в 2007 году.

Социализм отличается от капитализма тем, что сначала капитализм накапливает блага для общества, а социализм их затем расходует.

Социализм отличается от капитализма тем, что сначала капитализм накапливает блага для общества, а социализм их затем расходует (коммунизма как такового быть не может, поскольку неоткуда появляться богатствам, которые надо расходовать). Капитализм (или представители бизнеса в парламенте) делает малые налоги и создаёт условия для бизнеса (хороший пример Эстония, которая резко скакнула вверх по всем показателям жизни людей), а социализм начинает тратить ещё незаработанное и душить налогами (что и происходит в России). Ведь бизнес — это автократия, гораздо более жёсткая, чем самая суровая тирания и только благодаря бизнесу появляются общественные блага. Например, в Китае люди сами откладывают себе на пенсию на свой личный счёт и там, вообще, отсутствуют какие либо признаки социальной поддержки. Каждый сам работает на своё светлое будущее. Да и бизнес в этой стране процветает.

Есть и другая сторона медали. И бизнес, и люди от имени государства часто залазят в несвойственные им поля (например, национальное достояние; рейдерство; попрошайничество олигархами нефтяных активов у властьимущих; промышленный шпионаж). Для ограничения доступа и тех, и других по названным полям существует достаточно сильно выраженная воля одного, нескольких людей или избирательной организации (несколько десятков или сотен людей, выбранных на основе имущественного права). Тогда это благое общество. Если это не так, то это либо социализм, либо бандитизм.

Управление государством и бизнесом — одно и то же. Единственное отличие в том, инструменты ведения хозяйственности используются разные. И результат отличен…